Те, кто охотится в ночи. Драконья Погибель - Страница 53

— Кто были твои современники среди вампиров?

— Иоганн Магнус, — прошептал старый вампир. — Леди Элизабет; Жанна Круа, укротительница лошадей; Анна ля Фламанд; валлийский менестрель, обитавший в усыпальнице Лондона; Туллоч Шотландец, похороненный в церкви Невинных Младенцев. Церковь разрушили, выбросили все останки, а его кости сожгли. От полуденного солнца вся плоть на них скрючилась и обуглилась… Это было в дни террора, когда люди убивали друг друга, как мы, вампиры, никогда бы не осмеливались убивать.

— Хотя кое-кто клялся, что видел Шотландца пятьдесят лет назад в Амстердаме, — пробормотал Исидро по-английски. Казалось, он понял без объяснений, почему Эшер задал именно этот вопрос. — Что до остальных…

Эшер снова повернулся к монаху.

— Приходилось ли тебе убивать других вампиров?

Брат Антоний попятился, закрывая белое лицо сухими, как у скелета, руками.

— Это запрещено, — отчаянно прошептал он. — Сказано: «Не убий…» А я убивал, убивал снова и снова. Я должен был искупить…

— Приходилось ли тебе убивать других вампиров? — тихо повторил дон Симон. Он по-прежнему стоял неподвижно, но Эшер чувствовал, что все в нем напряглось как струна.

Монах пятился, все еще закрывая лицо. Эшер шагнул к нему и протянул руку, намереваясь ухватить его за ветхий черный рукав. В следующий миг он понял, что имели в виду легенды, говоря о способности вампиров рассеиваться подобно туману. Как и раньше, он не почувствовал ни малейшего помутнения в мозгу. Просто обнаружил, что стоит, держа ветхий черный лоскут, и тупо смотрит на игру теней за алтарем.

— Помяни обо мне, — еле слышно прошелестело в мозгу. — Скажи Господу, я делал что мог. Попроси за меня, когда он убьет тебя…

Глава 13

— Вы в самом деле намереваетесь убить меня? — Эшер закрыл за собой железную решетку, повернул в замке тяжелый ключ и прошел в тесный вестибюль, где Исидро выискивал что-то в конторке среди бумаг.

Вампир приостановился и бесстрастно оглядел его. Как всегда, трудно было истолковать этот взгляд: то ли презрение к смертному, то ли удивление, а может быть, вампир просто проголодался. Как бы там ни было, на вопрос Эшера дон Симон не ответил.

— Что вы думаете об этом брате-францисканце? — спросил он.

— Кроме того, что он сумасшедший? Вы это имеете в виду? — Эшер достал пару восковых пластин (вроде тех, что он постоянно таскал с собой, когда работал на министерство иностранных дел) и принялся методично снимать оттиски со всех ключей. — Вряд ли это наш обвиняемый.

— Потому что он здесь, а не в Лондоне? Выкиньте это из головы. Он тих, как пылинка, Джеймс. Он мог последовать за нами в Париж, подслушать кое-какие наши разговоры и разыграть сумасшествие…

— Подслушать — на латыни?

— На английском, коль скоро у него в приятелях были Райс и Шотландец. Обычно мы обучаем друг друга языкам и указываем друг другу на изменения в языке той страны, где в данный момент обитаем. Для нас очень важно не привлекать внимания. То, что он живет, скрываясь в катакомбах, еще не означает, что он не выходит, невидимый, на улицы. По крайней мере, он осведомлен обо всем, что происходило после свержения короля… А его обмолвка насчет того, что плоть Шотландца скрючилась и обуглилась на костях под лучами полуденного солнца…

— Означает, что он при этом присутствовал? — Эшер подковырнул ногтем и извлек из воска последний ключ, прикидывая, насколько близко к истине предположение минорита о том, что Исидро замышляет убить его. — Но вы же сами сказали, что Шотландца видели много позже…

— Я сказал: «Кое-кто клялся, что видел его», — сведение такое же недостоверное, как и сведения нашего религиозного друга. Способности Шотландца быть незаметным тоже должны были со временем возрасти. Достоверных фактов нет со времен террора, самые свежие — полувековой давности.

Эшер стер остатки воска с бородок и вновь повесил ключи на крюк возле решетчатой двери.

— А другие, кого он назвал?

— Двое из них, по меньшей мере, мертвы — даже трое, если ля Фламанд — та самая дама, с которой я познакомился во время пикардийских войн. О Круа впервые слышу… — Он подождал, пока Эшер откроет входную дверь, затем увернул фитиль фонаря, и пламя угасло. Эшер подумал с усмешкой, что трюк Исидро со свечами, видимо, не срабатывает, когда речь заходит о трех четвертях дюйма тканого фитиля и резервуаре, полном керосина.

— Итак, мы имеем троих — или даже четверых, если вы намерены включить в список и Гриппена, а заодно придумать, как ему удалось разрешить проблему дневного света. — Эшер шагнул через порог на темную рю Дарю.

— Никто из тех, кого он назвал, не подавал признаков жизни в течение столетий.

— Это вовсе не означает, что они не прячутся где-то, как брат Антоний, становясь, по вашим словам, все терпимее к чесноку, серебру и прочим неприятностям.

— Но и не снимает подозрений с самого брата Антония.

— Вы верите, что он убийца?

Мгновенная усмешка тронула тонкие губы Исидро.

— Нет. Но у нас слишком мало кандидатов на эту роль.

Эхо их шагов отражалось от грязных кирпичных стен, когда они шли сквозь сплетение узких улочек в направлении бульвара. Трудно было сказать, который теперь час: свинцовый мрак заполнял ночные бистро, проституток тоже видно не было.

— «Я убивал снова и снова» — так он сказал… — задумчиво проговорил Исидро. — И еще: «Я должен был искупить…» Убийство других вампиров может быть квалифицировано как вершина убийства. Кстати, вы не планируете что-либо подобное, если представится случай?